Вот такими якорями-кошками и добывают лосося на Дальнем Востоке местные жители. Способ дикий и не очень-то эффективный...
Своей внезапной и глупой кончиной Серега Рыбин заставил говорить о себе весь Хасанский район.
Приехал из Владивостока в родную Филипповку повидаться с братьями и сестрой, порыбачить. Осень - ход лосося на нерест. Взяли с приятелем самодельную снасть - якорь-кошку на толстой леске. Рыбалка вышла так себе. С десяти вечера и до трех ночи загарпунили всего-то четырех рыбин. Промерзли до костей, потопали обратно к машине. Если все было так, как рассказывает уцелевший Серегин приятель Олег Бурляев, из темноты возникли два здоровенных амбала. Оба в масках и камуфляже.
- Один меня держал, - глядя в одну точку, рассказывает Олег, - а второй...
Второй - верзила под два метра ростом - сбил Рыбина с ног. Удар по бедной Серегиной голове. Мужик вскрикнул и затих. «Баскетболист» забрал улов. Стянул с лежащего сапог, порезал ножом резиновое голенище. Напоследок сказал зачем-то: мол, надо было спортом заниматься. И вместе с напарником растворился в ночи.
Идти сам Рыбин не мог. Олег тащил его на себе около полутора километров до машины.
Грязный, опухший, хромой, челюсть набок, Серега сильно напугал домашних. Однако прилег и заснул. «Скорую» вызвали только к вечеру, когда родственники забеспокоились, что Сергей никак не проснется.
Спустя четыре дня после побоища у нерестовой речки Барабашевки и долгой, но бесполезной операции на «убитом» мозге Серега Рыбин скончался.
Олег, единственный свидетель, молчал до последнего. Заговорил, когда друг умер, а прокуратура возбудила уголовное дело «по факту». После его показаний и задержали подозреваемого - Антона Кота, хорошего парня из хорошей семьи.
Отец Антона - начальник поселкового отделения внутренних дел, мать - там же, в милиции, «рулит» следствием и дознанием, сестра служит закону в райцентре Славянка, сам Антон - участковый уполномоченный. «Дожили! - забурлили деревни и села. - Менты убивают людей за несколько рыбьих хвостов!»
Запретный лосось
Собственно, по здешним меркам, Рыбин не нарушитель. Наоборот, такой, как все.
Как только лосось заходит в хасанские речки, в районе негласно объявляется всеобщая браконьерская мобилизация. Рыбу во время нереста ловить нельзя - запрещает федеральный закон. Кругом особо охраняемые территории - заповедник и заказник. К тому же на речке Барабашевке стоит «роддом» - рыборазводный завод. В общем, ловить даже на удочку - ни боже мой! На страже стоит армия контролеров - от природоохраны, Госкомрыболовства до ОМОНов и СОБРов. Против этой армии единым фронтом выступает «народное ополчение» из Филипповки, Барабаша, Бамбурова и прочих сел и поселков.
Мы попытались выяснить - кто кого? И разведали обстановку в зоне «боевых действий» у озера Хасан, где нелепо, за четыре рыбьих хвоста, погиб человек.
Спасите наши уши
Вечер. Дорожная обочина. Замерзшая тетка торгует красной икрой.
- С утра стою, ни одного покупателя, - горюет Марина.
Заводим разговор «за жизнь». С мужем-военным развелась, работала бухгалтером - сократили. Две дочки и внучка... Летом батрачила на соседей. 500 рублей за прополку картошки - удача, огромные деньги. Сейчас - пособник браконьеров. Торгует чужим уловом. За 10 процентов с выручки. 350 рублей за полкило красной икры - 35 себе в карман.
Про громкое убийство, конечно же, знает.
- Этот участковый как-то и на меня наезжал, - щурится Марина. - Хотел протокол составить, икру изъять. Давай-давай, говорю. Мне семью нечем кормить. Суд меня оправдает. Ну, он и отстал.
Идут, озираются три пацана. В пакетах - пластиковые упаковки с икрой. Увидев фотоаппарат, убегают. Пуганые уже, толкуют местные. Как нарвутся на ментов, те улов отберут, в холодную речку скинут, уши поотрывают. Натурально. Были случаи, в райбольнице пацана штопали...
Заглянули в сельскую школу. Есть, вздыхают учителя, пропащие папаши-мамаши, нагло эксплуатирующие детей. И идут школьники по осени не на уроки, а на речку, на нерест. Потом при дороге торгуют икрой - родителям на бутылку. Их ловят и здесь. Если попадется сердобольный инспектор, махнет рукой, утрет слезу жалости к сельским пацанам, еще и накормит голь перекатную. А если набежит такой, как Кот... Эх, да что говорить, переживают учителя. В этой же школе учился, славный был, дружелюбный, играл центровым в баскетбол. А как надел милицейскую форму, будто подменили. Идет, мимо глядит, не здоровается.
Едем дальше. У обочины девчонка с коляской. В ней сладко спит двухмесячный карапузик. «Возьмите икру, вкусная», - улыбается маленькая мама.
Автобусная остановка. Мальчишка едва держит большущую кету - хвост до земли.
Мимо с мигалками мчится и исчезает за поворотом милиция. Как это? Не заметили, что ли, что кругом - нарушители?
- Да вы к речке сверните, там сейчас самая рыбалка, - смеются торговцы. - Менты нас ловят, только когда самим икра нужна.
Десять - пятнадцать минут от поселка на джипе, через чисто поле и скользкую грязь. Вот и речка. Точно! Народу, будто вся округа дружно вышла на промысел, - кто с сеткой, кто с самодельными якорями.
Запрет? Да ладно. Лови не хочу...
Свои и чужие
Следственное управление при прокуратуре по Приморскому краю сразу после ЧП распространило сообщение (цитируем): «Установлено, что преступление совершил участковый... при проведении оперативно-розыскного мероприятия «Путина» с целью выявления и пресечения браконьерского вылова лососевых рыб».
В райцентре находим главного «контролера» хасанских нерестовых речек (терпение, длинная должность) - замначальника межрайонного Владивостокского отдела по контролю, надзору, охране водных биоресурсов и среды их обитания Приморского территориального управления Госкомрыболовства Сергея Януша.
Спрашиваем, проводилась ли на реке Барабашевке в роковую для Сергея Рыбина ночь операция «Путина»?
В ответ Януш достал документ - «План взаимодействия... Приказ по УВД Приморского края...» Дата зверского избиения браконьера Рыбина в списке рейдов не значится.
- Некоторые не природу охраняют, а шакалят по речкам, - разъяснил нам общую для территории ситуацию улыбчивый замначальника. - Одних грабят, других покрывают. Я зарекся брать местных милиционеров в рейды по Барабашевке. Вечно всех своих браконьеров предупредят, и те по домам сидят...
Рыбин был точно не свой. Образцовая милицейская семья Котов и такие, как Серега, - параллельные миры. Потому что Коты, по определению, уважаемые в районе люди. А бедолага Рыбин, 38-летний гражданин по кличке Панцирь, был аж шесть раз судим за злостное хулиганство.
В увесистой стопке уголовных дел - глупая Серегина жизнь. Подрался с соседом, хватался за вилы. Качал права в поселковом магазине, кидался гнилыми яблоками. И, что характерно, обижал девушек. Одну едва не задушил, а потом гонялся за ней с... лопатой. Другой сельской красавице смело заехал кулаком по лицу.
Наконец, пролил кровь. И чью? Собственного отчима! Тот, правда, к тому времени уже ушел от Серегиной матери. Но, судя по материалам дела, отнесся к Рыбину по-людски - приветил в своем доме, выставил закусь и самогон. А пасынок напился до чертиков и чирк-чирк ножом по горлу хозяину. Как потом напишут в протоколе, «беспричинно совершил хулиганство, грубо нарушил общественный покой с помощью кухонного ножа».
Отчим потерял литр крови. Но спасибо врачам, не дали помереть. Да и Сереге срок вышел, как всегда, небольшой.
Ухмылка судьбы: два параллельных мира (семья милиционеров Котов и злостный правонарушитель Рыбин) все же пересеклись, еще до ЧП на Барабашевке. Деревня - одна большая родня. Участковый уполномоченный Антон Кот женился на дочке едва не зарезанного отчима Сереги Рыбина...
Все на нерест!
- Мой сын не убийца, - говорит мне по телефону сквозь слезы мать Антона и уходит со связи.
Рискнем предположить: дело, возбужденное по факту смерти непутевого гражданина Рыбина, закончится если не оправданием Кота, то наказанием, смягченным «необходимостью самообороны», «убийством по неосторожности» или «действиями в состоянии аффекта». Потому что невозможно поверить, что темной ночью на речке, столкнувшись нос к носу с врагом, скандалист-рецидивист Серега-Панцирь был нем, как рыба кета, и послушен, как пес. Вот ему и «ответили» - со всей ментовской дури и с шекспировской страстью. Смертельным ударом в правый висок.
Гибель браконьера, как и массовая рыбалка на нерестовых реках, едва не сорвали важное политическое событие месяца - выборы главы администрации Хасанского района. Явка избирателей была крайне низкой. Градус негодования в адрес властей и распоясавшейся милиции - напротив, более чем высоким.
В поселках Филипповка, Барабаш, Занадворовка избирательные участки пустовали.
«Все на рыбалке», - улыбнулись нашему вопросу в местном избиркоме.
P.S. Имя и фамилия подозреваемого в убийстве изменены.
ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
У государства на крючке
В жизни не бывает ни черного, ни белого. Потому мы не становимся ни на сторону браконьеров, ни на сторону тех, кто их гоняет. Это было бы так же легко, как глупой рыбе попасться на крюк-кошку во время нереста...
Народ в деревне ужасается: участковый убил человека за четыре рыбины. Как будто если бы забил за 4000 хвостов и тонну красной икры в придачу, это бы стало оправданием милиционеру. Или браконьеру было бы не так обидно умирать.
Никто из местных не ужасается ситуации, которая привела к этому конфликту. А ведь здесь почти эпическое противостояние одного человека не просто целой деревне, а сотне дальневосточных населенных пунктов, которые, в свою очередь, противостоят государству, которое о них предпочитает не вспоминать. У всех этих деревень, где нет иного способа заработать, нежели подсадить на кошку идущего на нерест лосося. И ведь понять людей легко: Китай напирает, работы почти нет, а если есть - платят копейки. Тем более Хасанский район когда-то кормил все Приморье не только рыбными деликатесами. Здесь было развитое сельское хозяйство, которое умерло, как отметавшийся лосось. Людям остались воспоминания и добывание денег из брюха красной рыбы. За что их нещадно гоняют. Хотя можно было бы и дать местным какие-то бесплатные квоты на лов, хотя бы минимально проявить заботу о брошенных на произвол судьбы людях. Все равно огромное количество рыбы погибает в переполненных нерестилищах. Но их предпочитают зарывать в землю бульдозерами. Все это - с одной стороны.
- С другой - одиночка, возомнивший себя героем, который ловит тех, кто ловит лосося. Надев форму и начав блюсти закон в родном селении, он стал изгоем (как же так - своих же соседей наказывать!). Немудрено - поиски правды часто выбрасывают тебя за борт. Рождают впечатление, что весь мир не прав. А неправые боятся только одного - силы. Следовательно, силу надо показывать постоянно. По поводу и без него. Не научатся уважать, так хоть бояться будут. Но право сильного рождает опасное ощущение, что ты прав всегда. А так не бывает: граней у каждой ситуации, как икринок в килограммовом ведерке. И распускать кулаки даже против неправого, посылающего тебя куда подальше браконьера - последнее дело. Ибо если ты борешься за закон, то старайся его выполнять прежде всего сам. Хамят, нарушают, поднимают руку на голову в милицейской фуражке - надень наручники и отдай под суд. Но не бей, как разбойник, и, как вор, не растворяйся потом в ночи. Иначе эта борьба теряет смысл.
Хотя смысл она уже потеряла. Борьба с браконьерством на Дальнем Востоке напоминает сражения с пиратами у побережья Сомали. Туда можно послать хоть сотню военных кораблей, которые будут с переменным успехом гонять отдельных флибустьеров. Но проблему они не решат. Пираты будут промышлять, пока не будет наведен порядок не в море, а в самой стране, которая порождает пиратство. Сомалийцы не имеют иного заработка, кроме забрасывания крюков-кошек на борт чужих сухогрузов. Дальневосточные браконьеры кидают подобные кошки в кишащую от рыбы воду. У них тоже нет выбора.
Дальний Восток прочно сидит на этом крючке. И пока его с этого крючка не снимут, бои у озера Хасан будут продолжаться.
Евгений САЗОНОВ
Наталья Островская ждет ваших откликов на сайте